Мои знакомые взялись за благородное, возвышенное дело. В старинном русском городе Суздале, которому вскоре исполнится тысяча лет, они открыли центр искусств. 

Выпотрошили и привели в полный порядок старый купеческий погребок, отделали его по последнему слову современной архитектуры и дизайна, продумав каждую мелочь. Насытили ультрасовременной аппаратурой и техникой для выставок и концертов.





А на заднем дворе устроили открытую сцену и разбили вокруг неё сад. Люди во всех отношениях передовые, следящие за мировыми трендами, они решили, что и сад их должен быть самым модным, как возле лучших мировых центров современного  искусства. А это значит – быть садом многолетников, сделанным в духе голландца Пита Удольфа.

Удольф – сегодня ему под восемьдесят – придумал свою фишку, которую теперь называют «новой», или «голландской», волной, в конце 1980-х. Главная идея – создавать красочные композиции с помощью не деревьев и кустарников, а растений, которые всегда считались сорными, – ярких многолетников и злаков. 





Идея имела оглушительный успех: все громкие сады последних лет: от нью-йоркского парка Хай-Лайн до нашего Музеона – либо сделаны самим Удольфом, либо вдохновлены им. Деревья и кусты там, конечно, тоже есть, но играют вспомогательную роль: главное – тщательно продуманный и воссозданный хаос разноцветных сорняков, сменяющих друг друга волн их цветения. 

При этом сам Удольф не устаёт повторять, что самый важный и любимый им аспект – осенне-зимняя пора увядания, когда на первый план выходят не яркие краски соцветий, а структура растений. В благословенное допандемийное время я лично многократно был в Роттердаме и специально изучал сады Удольфа в разное время года.





И да – хорошо было цветение августа, но именно холодным по голландским меркам январским утром, когда температура едва поднималась выше нуля, над рекой Маас, закрывая вид на небоскрёбы Ренцо Пьяно и Рема Колхаса, стелился туман, – бурые, давно высохшие многолетники и злаки Удольфа стояли в живописном хаосе, скованные утренним морозцем и качая поникшими соцветиями, контрастируя с зелёными, чуть тронутыми инеем газонами. 





Но будет ли так же в Суздале (в Москве, Подмосковье, в целом в наших широтах)? Вот в чём вопрос. «И да, и нет», – сказал я своим благородным друзьям, предупредив, что они взялись за довольно рискованное дело.


Да, разумеется, сегодня уже почти весь ассортимент красочных многолетников, который использует Удольф, апробирован в нашем климате, доступен в наших питомниках, хотя удовольствие это не из дешёвых – ведь тут вам понадобятся не десятки, а многие тысячи горшков посконников, мордовников, горцев, синеголовников, эхинацей, гелениумов, не говоря уже о декоративных злаках. А каждый горшочек потянет на пятьсот рублей, не меньше!





Но самое главное: надо понимать, что сады Удольфа придуманы и введены в обиход в мягком климате Западной Европы, где трава зелёная круглый год, а снег и мороз – редкость, поэтому увядшие соцветия сорняков стоят красиво на фоне зелёной травки всю зиму, а уже с февраля начинается рост новых побегов. У нас такой сад будет выглядеть эффектно, дай бог, с июля по октябрь – это, конечно, маловато. В ноябре вся красота уйдёт под снег, а в марте и апреле будет постепенно выходить из-под него, радуя отнюдь не зеленью, а жухлой серой травой и промёрзлой землёй. Как говорится, здесь вам не там! 

Впрочем, адаптировать европейские садовые тренды нам отнюдь не впервой – этим просвещённые монархи занимались ещё со времён вертоградов Алексея Михайловича в Измайлове, не говоря уже о Петре и Екатерине в садах вокруг Петербурга.





Собственно, так и сложился «русский стиль» садово-паркового искусства – рождённый русской «всемирной отзывчивостью», умением смешивать моды друг с другом на манер, который не придёт в голову ни одному европейцу, – причём  в самых грандиозных масштабах.

Ещё академик Лихачёв подмечал, что в типичном саду русской усадьбы обязательно была и регулярная «французская» часть, со стрижеными боскетами, террасами, прямыми аллеями и статуями, фонтанами и лестницами, наследованная от барокко и классицизма, и тут же, рядом, – «английская» пейзажная, с мягкими линиями берегов прудов, заросшими оврагами и вековыми дубами, одиноко стоящими среди разнотравья лугов. Отчего же сегодня не добавить к этому ещё и красочное буйство сорняков по Питу Удольфу? 





А моим суздальским друзьям я посоветовал, наоборот, ввести в их элитное удольфианское разнотравье русскую классику – сирень, жасмин, яблони и вишни. Многолетникам – многая лета!