Дивным майским утром я обнаружил у себя явно проступающую хворь. То самое ощущение, знакомое каждому, – когда уже знаешь, что будет плохо в ближайшей перспективе. В соответствии с модными трендами был тут же самостоятельно идентифицирован COVID-19 (которым, как выяснилось позднее, я переболел ранее).

Что-то распухло в горле, голос стал похож на голос крысёнка из мультфильма «Рататуй». Готовясь честно ограничить себя в чётырёх стенах, я вызвал врача. Медик сказал, что ему приказано COVID, как диагноз, лишний раз не ставить, и предложил нам разойтись на мирной ангине, от которой я и лечился последующие пару дней.

Ухудшение состояния заставило всё-таки взять себя в руки, в руки взять кошелёк и отправиться в специальный ковидный МЕДСИ в Благовещенском переулке. Отсутствие поражения лёгких не дало причин для безмятежности: глянув в моё горло, дежурный врач испуганно раскрыл глаза и вызвал скорую.





Инфекционная больница – одно из худших испытаний в психологическом и этическом смысле, которому может подвергнуться невинный человек. Вход-выход из палаты воспрещён: свежий воздух только из окна. Инфекционном мононуклеозом, вызванным вирусом Эйпштейна-Барра, в Москве со мной никто не болел. Поэтому на протяжении почти трёх недель перед собой я видел только людей в скафандрах: неплохая завязка для психологического триллера.

Впрочем, в стенах подобных заведений много следов разных киножанров: стол № 4, которым кормятся все больные без исключения, может стать неплохой иллюстрацией к хоррору. Как-то меня отправили на очередной УЗИ, и в очереди друг другу в спину дышали три человека: я с мононуклеозом, изящная девушка со скарлатиной и пенсионерка с ковидом: это уже нельзя назвать иначе, как комедией. И получилось в итоге, что корона оказалась куда безобиднее мононуклеоза.