Те же самые задачи возникали перед дачниками и курортниками в позапрошлом веке и в начале прошлого. Правда, всё это выглядело несколько иначе.
В море на лошади
Внешние сходства, естественно, были. К примеру, и сейчас, и при царе купались голыми. Только сегодня это делают передовые граждане, желающие таким образом – через отсутствие штанов – слиться с природой. А тогда купались голышом крестьяне и крестьянки. Те, кто стоял на социальной лестнице повыше, были вынуждены укутываться в специальные костюмы. И, чем дальше в прошлое, тем больше ткани шло на эти одеяния.
Николай Волков-Муромцев писал в мемуарах: «У Николая Ермолаевича гостила его жена. Она тоже была из дровосеков Вятской губернии, но в то время училась в Москве на медицинском факультете... «А ну-ка давайте искупаемся», -– сказала она. Все разделись и бросились в студёную воду. Никого из нас нисколько не смущало то, что мы все были голые. У нас в Хмелите все купались голыми, и мужчины, и женщины вместе. Единственное, что я заметил, совершенно без всяких задних мыслей и с одобрением, какая у неё была красивая фигура. Покупались, вылезли на песок, от жары скоро высохли и оделись. Пошли обратно пить чай. «Где вы были?» – спросил кто-то из гувернанток. – «Мы купались», – ответила жена Николая Ермолаевича. – «Купались?!» – заголосили все гувернантки. – «Голыми?!» – «Конечно». Ужас охватил компанию. Они все зашевелились, назревал, ясно, скандал».
Смешение культур, происходившее в начале прошлого столетия, подчас давало неожиданные результаты.
Но в основном всё было чинно и добропорядочно. Как правило, в особо выбранных местах – с чистым и ровным дном, без резких перепадов и, тем более, водоворотов и ключей, оборудовали огороженные купальни – для дам и для господ. Купальня представляла из себя избушку на воде, метрах в пятнадцати от берега. Избушка делилась на комнаты, а пола в ней не было. Был, правда, потолок, но не у всех купален. Входили в избушку по мостику.
Настенька, внучатая племянница поэта Боратынского, возмущалась: «Мы очень много гуляем и, кажется, исходили уже весь Тамбов: были на берегу реки и входили в купальни; тут, я думаю, очень скучно купаться, потому что для всякого человека отдельно отгорожено такое маленькое пространство для купания, где почти нельзя повернуться».
Но ради Настеньки, конечно же, никто не стал бы оскорблять нравственность тамбовских обывателей.
Петербург и Москва не были исключением из этого правила. Газета «Московский листок» сообщала в 1903 году: «На открытом воздухе купанье воспрещено, а между тем, у Бабьегородской плотины, по преимуществу на стороне Берсеневской набережной, происходит открытое купание не только ранним утром и поздним вечером, но и днём. Купаются, как во времена оны, «мужск и женск пол вместе». Зрелище весьма недурное».
Газета же «Русь» возмущалась в конце июня 1908 года: «Сесторецк. Купанье в полном разгаре. Постройка общественных платных купален запоздала. Публика устраивается попросту на берегу».
А одно время среди питерских купцов возникла мода – швырять из купален деньги в Балтику. Сразу же образовалась своего рода профессия. Несколько человек следило за купальнями и при очередной подобной выходке они дружно исчезали под водой в поисках серебряной монетки. Этих ловцов называли «нырками».
Разумеется, царские купальни отличались от общедоступных. Один из современников описывал сооружение, возведённое на Чёрном море, в императорской Ливадии: «Купальня устроена весьма удобно: она состоит из довольно большого пространства, обколоченного редкими сваями, обтянутыми полотном; в купальне двигается по рельсам весьма красивая будка, в которой одеваются; когда волнение сильно, то для великих князей приготовляют ванны на открытом воздухе близ моря, а в случае сильного ветра – в здании ванны Её Величества».
Впрочем, на дорогих европейских курортах рельсы были у многих купален.
Дочь артиста Дальского Лариса Мамонтовна вспоминала, как были организованы купания в немецком, а сейчас эстонском Гугенбурге. Курортники рассаживались в небольшой кабине-купальне. В неё была запряжена лошадь, которая отвозила купальню на приличную глубину. Дно Балтийского моря пологое, ехали долго. Затем кучер останавливал свою лошадку, и начиналось собственно купание.
А путеводитель по Крыму 1915 года писал: «Евпатория известна лучшим в России морским купаньем. Гладкое песчаное, бархатистое морское дно, постепенно углубляющееся, мало колеблющаяся в течение купального сезона температура воды, редкое и незначительное волнение дают возможность провести систематическое купание в море даже у слабых лиц и у детей. Последние могут совершенно безопасно для каждого возраста на подходящем расстоянии от берега купаться и кататься на лодке на Евпаторийском рейде».
От глупых купален в то время уже отказались.
Нехороший фотограф
«Купаясь в реке, не стой спиной к берегу, ибо на последнем в эту пору могут находиться дамы», – шутил Антон Павлович Чехов. И он же на полном серьёзе писал: «Каждое утро Соня Мамочкина приходила со своей тётей купаться. Влюблённый карась плавал у самого берега и наблюдал. От близкого соседства с литейным заводом «Кранделя сыновья» вода в пруде давно уже стала коричневой, но тем не менее карасю всё было видно. Он видел, как по голубому небу носились белые облака и птицы, как разоблачались дачницы, как из-за прибрежных кустов поглядывали на них молодые люди, как полная тётя, прежде чем войти в воду, минут пять сидела на камне и, самодовольно поглаживая себя, говорила: «И в кого я, такой слон, уродилась? Даже глядеть страшно». Сняв с себя лёгкие одежды, Соня с визгом бросалась в воду, плавала, пожималась от холода, а карась, тут как тут, подплывал к ней и начинал жадно целовать её ножки, плечи, шею».
Это рассказ Чехова «Рыбья любовь». Представлял ли Антон Павлович себя на месте карася? Скорее да, чем нет.
Романтика романтикой, но не обходилось без страшных, леденящих кровь историй и легенд. Константин Паустовский писал: «Как-то в конце сентября мы шли мшарами к Поганому озеру. Озеро было таинственное. Бабы рассказывали, что по его берегам растут клюква величиной с орех и поганые грибы «чуть поболее телячьей головы». От этих грибов озеро и получило своё название. На Поганое озеро бабы ходить опасались – около него были какие-то «зеленущие трясины».
– Как ступишь ногой, – рассказывали бабы, – так вся земля под тобой ухнет, загудит, заколышется, как зыбка, ольха закачается, и вода ударит из-под лаптей, прыснет в лицо. Ей-богу! Прямо такие страсти – сказать невозможно. А самоё озеро без дна, чёрное. Ежели какая молодая бабёнка на него глянет – враз сомлеет. Мы как на Поганое озеро наткнёмся, так бяжим от него, бяжим до первого острова, там только и отдышимся».
Да, купание сопряжено с самыми разными и неожиданными рисками. «Крымский курортный листок» сообщал в 1912 году: «От скалы Айвазовского в направлении к Мисхору показалась моторная лодка с тремя пассажирами, из которых двое были в матросских костюмах и третий в штатском. Поравнявшись с берегом, где купаются мужчины, пассажир в штатском быстро сделал снимок купающихся и затем направился к пляжу, где купались дамы, и там, как оказалось, остановил мотор и, несмотря на негодующие протесты, сделал несколько снимков и скрылся в направлении к Ялте.
Думается, что фотографирование купающихся в пляже без согласия последних не безнаказуемо и хотелось бы данной заметкой обратить внимание тех, кому сие ведать надлежит, на подобные выходки бесцеремонных фотографов».
Что потом стало с фотографиями, неизвестно. Видимо, пошли в продажу.
Трагедия в Дубултах
Но, к сожалению, купальщиков подстерегали неприятности и более прозаического характера. Для борьбы с ними в 1880 году в России было создано Общество спасания на водах. Оно существовало в основном на частные пожертвования, а поскольку проблема была близка каждому, жертвовали хорошо. Уже на десятый год существования общества в его распоряжении было 57 морских и 77 речных лодочных станций. Но, к сожалению, безалаберные отдыхающие не всегда тонули рядом с этими полезными учреждениями. И тогда на помощь утопающему приходил (точнее, приплывал) обычный обыватель.
Притом героями-спасателями часто оказывались дети. «Одесские новости» сообщали: «На Ланжероне, около купален 3-го класса, купался вчера пекарь Андрей Лапкин, который попал на глубокое место и стал тонуть. На помощь пекарю бросился гулявший по берегу мальчик, лет 13, который вытащил Лапкина из воды. Была вызвана «Скор. помощь». Лапкин был так потрясён случившимся, что его пришлось отправить в гор. больницу».
Ох, повезло пекарю Лапкину! Ведь иногда случалось и по Пушкину: «Всё в нём страшно онемело, опустились руки вниз, и в распухнувшее тело раки чёрные впились».
В частности, в 1868 году, во время морского купания в Дуббельне тогдашней Лифляндской губернии (ныне – Дубулты, Юрмала, Латвия) утонул известный критик-нигилист Дмитрий Писарев. История была довольно странная – море, вроде, спокойное, тёплое, летнее, купающихся полно, а утонул один Дмитрий Иванович. Ему было всего двадцать семь.
Пошёл слух – дескать, Писарев сам утопился. У него были довольно сложные взаимоотношения со своей возлюбленной и одновременно троюродной сестрой Марией Вилинской. Она со своим сыном тоже в этот день была на взморье.
Впрочем, доказательств суицида не было. Да и полицейское расследование не проводилось. Двое суток Виленская стерегла тело Писарева в местной часовне: здешняя полиция мало того, что проявила преступную халатность, так ещё и грозилась предать его земле на местном кладбище. В результате свинцовый гроб с телом молодого критика похоронили на «Литераторских мостках» Волковского кладбища, а само дело стало, как сегодня бы сказали, резонансным.
Берегите себя. Это важно.
