«Отечество наше есть приятное божеству обиталище; ибо сложение его не на предрассудках и суевериях основано, но на внутреннем нашем чувствовании щедрот Отца всех», Спорить с этим радищевским утверждением, отправляясь в Питер, бессмысленно. 





«Ну а зачем? – скажете вы. — Там всë давно изучено и изведано». Может быть. Но настоящие путешественники не ищут лёгких путей. Добраться до Питера на первый взгляд проще простого. Самолёты – чуть ли не десяток рейсов в день. Поездов и того больше. На крайняк можно на машине, всего-то часов 5–6 по совершенно шикарной М-11. Но я решил поездом.

Из-за скоропалительности планов взять билет на приличную «Красную Стрелу» или «Гранд-Экспресс» с «Александром Невским» не получилось: билетов уже не было вообще. На знаменитый «Сапсан» - тоже. Поэтому пришлось в последний момент покупать билеты на какой-то обычный скорый. То, что он «какой-то», я понял уже на перроне Ленинградского вокзала в Москве. Не очень опрятненький, без традиционных ковриков в вагоне и купе и (о ужас!!!!) даже без вагона-ресторана. Хоть поезд и был ночным, но приходил в Питер далеко за полдень, и поэтому актуальность завтрака была просто трагической.





Впрочем, не всё ещё потеряно на наших российских железнодорожных просторах. Не успел я показать билеты проводнику при входе в вагон, как тот сразу же предложил отдельное купе. За 2 500. Естественно, я моментально согласился. Купе оказалось служебным. То, которое обычно сразу за каморкой самого проводника. Подобное коррумпирование путейца принесло и дополнительные бонусы в виде ускоренной доставки чая в традиционных подстаканниках. Кстати, дам добрый совет: на ночь обязательно вынимайте из стаканов ложечки, иначе рискуете проснуться от их дребезжания – раньше чем планировали.

А утром любезный проводник даже попытался поискать для нас у коллег по другим вагонов каких-нибудь бутербродов на завтрак, но ничего не вышло. 

Ну как тут было не вспомнить про традиционные варёные яйца с курочкой в фольге? Бабулек, которые раньше торговали всякой снедью на полустанках, давно уже нет в помине, да и короткие остановки поезда не позволяют затариться пропитанием на станциях. Между прочим, окажетесь в моей ситуации – одноразовые тапочки и моточек туалетной бумаги из дома тоже не помешают. Ну и, разумеется, упаковка влажных салфеток, чтобы вытирать руки. 





А в остальном поезд в Питер – лучшее решение. В отличие от самолёта вы не тратите время на долгую дорогу в аэропорт и обратно, на регистрацию. Ночь переспал – и ты уже в Северной Пальмире. 

Кстати, про «переспал». Сам я был в городе на Неве около сотни раз, и порой мне кажется, что там я знаю всё. С многочисленными тамошними мини-отелями у меня что-то всё время не складывалось. То подъезды, а точнее, как в Питере говорят, парадные, слишком унылые и убогие. То полы скрипучие и стены тонюсенькие. Но больше всего раздражали шторы на окнах. Правильнее сказать, их фактическое отсутствие.

Летом, когда белые ночи заглядывают к тебе в окна практически до рассвета, просыпаться ни свет ни заря из-за яркого солнца не слишком хочется. А полупрозрачные шторки, которые так любят отельеры, спокойного сна никак не гарантируют. И кстати, имейте в виду: мини-отели – это, как правило, более-менее отремонтированные бывшие коммуналки в старых домах. Поэтому не сильно верьте красивым фоткам на сайтах. Хотя, повторяю, переночевать в Питере – абсолютно не проблема. Кому что нравится. Хоть на лавочке в парке. Кстати, наверное, именно для таких командировочных многие столбы в городе увешаны объявлениями: «Гостиничные чеки». Ох, хитрецы!





Но ночлег я выбрал, руководствуясь двумя критериями: близко к центру и предсказуемо знакомый сервис (да-да, в Питере с этим надо быть настороже). И в итоге я остановился в Royal Radisson прямо на Невском. Помимо того что он подходил под все мои запросы, дополнительным бонусом оказалось соседство с Меккой любителей быстро и неплохо перекусить – улицей Рубинштейна. Кроме того, отсюда совсем рукой подать до моей любимой «Пышечной» (о ней чуть ниже) и Музея Фаберже с прекрасной коллекцией знаменитых яиц, в котором я ещё, к стыду своему, не бывал.

Между прочим, само здание отеля на Невском, 49, было построено для купца 1-й гильдии Абрама Михайловича Ушакова, он был в Петербурге на втором месте среди владельцев недвижимости: 24 доходных дома общей стоимостью почти три миллиона рублей. Богаче была только княгиня Апраксина – хозяйка Апраксина двора. Фасад здания архитектора Павла Сюзора утверждал лично император Александр II. Здесь жили Глинка, Некрасов, Суриков, Чехов.





В советское время из-за близости Московского вокзала гостиница получила название «Москва». А на первом этаже, где сейчас лобби-бар, было знаменитое легендарное кафе «Сайгон» – место встречи творческой интеллигенции и неформалов. Сюда постоянно захаживали Бродский, Довлатов, Смоктуновский, Кинчев, Шевчук, Шемякин, Цой.

«Детство прошло в «Сайгоне», / Я жил, никого не любя», – пел Борис Гребенщиков про здешнее заведение.  Сам отель в 2001 году полностью отреставрировали с помощью известного шведского архитектурного бюро Lundwall Architects, а весной этого года его полностью обновили: полторы сотни современных элегантных номеров в стиле современной классики по авторскому проекту Кристиана Люндваля выкрасили в бирюзовые и нежно-голубые оттенки.





Короче, как пел Гребенщиков, «ушла «Аббатская дорога», ушли «Орбита» и «Сайгон», нам остаётся так немного от наших сказочных времён». Впрочем, вся эта сказка ныне во всей красе на Невском. Среди старых питерских двориков и неизменных жареных каштанов.

Питерцы всегда жили своей, немного непонятной остальным жизнью. Это у них в магазине можно встретить бабульку в кружевном чепце, протягивающую кассиру мелочь со словами: «Я вам подам, милочка, за кофе с крендельком». Это у них поребрик вместо бордюра и пышки вместо пончиков.





Кстати, о пышках-пончиках. Запишите в скрижали: Большая Конюшенная, 25. Именно здесь находится самая клёвая пышечная, которую я когда-либо встречал в мире. Открыта ещё в 1958-м. Всё как в старые советские времена. Небольшой зальчик с жёсткими стульями, кофе с молоком из никелированного бака, а главное – пончики. Впрочем, как я уже сказал, тут это пышки. По 12 рублей за штуку.

Нереально вкусные, воздушные, с румяной, тëмно-золотистой корочкой, посыпанные сахарной пудрой. На моих глазах девицы, явно следящие за фигурой, уминали по 6–8 штук этих пышек. Все дни своего пребывания в Питере я ходил сюда ежевечерне, да ещё, улетая в Москву, заехал позавтракать по дороге в аэропорт. Запомнили? Большая Конюшенная, 25.

Как этот город только не называют: и панибратски Питером, и ностальгически Ленинградом, и выражением Александра Дюма – Северной Пальмирой, и русской Венецией, и культурной столицей. Ну вот и поговорим о культуре.





Музеи Петербурга – это те места, которые должны войти в обязательную программу любого приезжающего в город на Неве. И в первую очередь, конечно, Эрмитаж. Попасть сюда порой непросто. Длиннющая очередь, что выстраивается во дворе Зимнего, в принципе, может пройти быстро, а может и растянуться на часа полтора.

Не хотите стоять в очереди? Дам простой совет. Заранее закажите индивидуальную экскурсию. Подобную услугу вам предоставят практически в любой приличной гостинице. Даже если вы в ней не живёте – зайдите и просто договоритесь с консьержем. Стоит около 5–7 тысяч рублей, но зато вы получите возможность не бесцельно шататься по многочисленным залам, а с толком провести часы в этом увлекательном и уникальном месте.

Я люблю ходить в Эрмитаж, и каждый раз очередной гид рассказывает что-то новенькое. А иногда и ты сам в состоянии рассказать экскурсоводу что-то, чего он не знает. Как-то раз, стоя перед картиной да Винчи «Мадонна Бенуа», я задал вполне меркантильный вопрос: «А сколько она стоит?». В ответ были лишь презрительно поджатые губы и уничижительный взгляд: дескать, искусство бесценно! Но меня же всегда интересуют детали.





Вернувшись в отель в тот же вечер, я засел за компьютер, справочники и телефоны. В дело пошло всё. И цена, которую царский двор заплатил за картину архитектору Бенуа, и перевод этих денег через стоимость картошки, зерна и соли в те времена и наши дни. И проверка этих цифр через оплату труда на промышленных предприятиях тогда и сейчас. И корреляция через подорожание, а затем удешевление и снова подорожание золота. И поправка на инфляцию, на степень их известности и PR-менеджмента их владельцев, и сверка с аналогичными картинами такого же размера того же автора.





В общем, я пришёл к цифре около 300–400 миллионов долларов США. О чём и поведал нынешнему экскурсоводу. Она уважительно посмотрела, но ничего не сказала. Видимо, из чувства корпоративной искусствоведческой солидарности. И кстати. В ходе нынешнего визита в Эрмитаж меня заинтересовала ещё одна мелочь. Почему все стулья в императорском дворце такие низкие? Гид не знала и заметила, что её об этом частенько спрашивают. Примитивный ответ, что, дескать, в те времена люди были ниже ростом, явно не подходил. А предположение эрмитажников, что, наверное, подкладывали подушки, не слишком сочеталось с такими же низкими подлокотниками.





И, как всегда, вернувшись домой, я докопался до сути. Помогли мне в этом книги по истории моды. А точнее – иллюстрации в них. Мужчины в ту эпоху носили высокие сапоги с ботфортами, дамы – жёсткие корсеты. Мягкую мебель – уютные диваны и кресла – ещё не делали. Практически на всех заинтересовавших меня старых картинах и гравюрах персонажи сидели РАЗВАЛИВШИСЬ! Делать это на привычной ныне высоте неудобно: ноги будут болтаться в воздухе. Да и на письменных столах того времени настольных ламп не стояло, а писать при свечке, склонившись, удобнее на низком стуле. Вот вам и ответ, Мария, Николаевна, если вы меня сейчас читаете.