«Новости дня» писали в 1902 году: «Вчера в Рогожской происходило традиционное масленичное катанье. Масса экипажей, парных, троечных, бесконечной чередой двигались по 1-й Рогожской, сворачивая на Большую Андроньевскую, и далее, делая круг, возвращались обратно. Катался, в подавляющем большинстве, московский купеческий мир, щеголяя бархатными, ярких цветов ротондами дам и тысячными рысаками».

Скепсис автора этого текста вполне объясним. У него-то, у бедного репортёра, строчащего заметочки в несколько строк, наверняка нет тысячного рысака. 





Одно время традиция вдруг начала сходить на нет. Беспощадный прогресс её чуть было не погубил. «Петроградская газета» возмущалась в 1911 году: «Куда делась лихая тройка, обычная спутница широкой русской Масленицы? Вместо приятного для русского слуха звона бубенчиков, на улице то и дело слышатся протяжные гудки автомобилей. Тройка с каждым годом всё реже и реже даёт о себе знать. Лет через десять о ней, пожалуй, будут говорить, как о каком-то пережитке старины, допотопном способе передвижения».

Но не тут-то было! Масленичная тройка не хотела уступать свои права. И в 1916 году «Петроградский листок» сообщал: «Особенностью нынешней Масленицы является вновь возродившееся катанье на тройках, как было в доброе старое время. Вчера... на улицах Петрограда было заметно давно небывалое количество русских троек, на которых совершались прогулки на острова, за город и в окрестностях».

Для тех, кто не хотел морозить нос, устраивали развлечения в тёплых помещениях. Театры всю неделю радовали бенефисами. Концерты, карнавалы, благотворительные лотереи-аллегри...





В 1912 году в Нижнем Новгороде в дворянском собрании организовали большой масленичный карнавал в пользу голодающих двух уездов Нижегородской губернии. «Русское слово» сообщало: «Весь зал сплошь был расписан декоратором-художником в русском карнавальном стиле. Гвоздём вечера была имитация русского карнавала: хороводы, русская пляска и проч. Зал был переполнен. Голодающим деревням останется очень порядочная сумма».





В 1909 году в Санкт-Петербурге на последние дни Масленой недели был назначен грандиозный бал. Из Ниццы специально прибыли два вагона живых цветов. Но неожиданно скончался великий князь Владимир Александрович, третий сын императора Александра II. Веселье пришлось отменить, а цветы поместили в большие корзины и разослали всем дамам, приглашённым на несостоявшийся бал. 

Московский манеж изнутри разрисовывали забавными картинами, изображавшими сельскую Масленицу и катания с гор. В нём устраивали цирковые представления с конями, акробатами и клоунами, разворачивали недорогие буфеты, было много цветов. В 1909 году там поставили специальное «балаганное обозрение» под названием «Широкая Масленица». Но, как писал «Голос Москвы»: «в нём нет ни смысла, ни остроумия. Обозрение не имеет и тени успеха. Публика бранится».

Ничто не могло заменить задорных катаний и игрищ на крепком морозе.

* * *

Есть у Масленицы и гастрономический символ – блин. Он, якобы, внешне похож на весеннее солнце, а потому и поедается на Масленой неделе в немыслимых количествах. Даже дети в эти дни играли не во что-нибудь – а «в блина». Заводили руки за спину и пытались вытащить зубами изо рта противника свёрнутый блин.

В деревнях, чтобы блины на Масленицу вышли лучше, вместо воды в опару добавляли свежий, чистый снег. И приговаривали:
– Месяц ты, месяц, золотые рожки – твои рожки! Взгляни в окошко, подуй на опару!





«Московская газета» сообщала в 1911 году: «Раскинулась весёлая, разгульная, разудалая баба-Масленица. Столичный воздух пропитался блинной опарой, в Охотном ряду «разграбили» всю икру, сметану и масло... Блины истребляются в количестве необыкновенном. Доктора и их неразлучные «сподвижники» – аптекари заранее потирают руки. С Чистого понедельника начнётся работа для одних и торговля для других. Но... к чему эти мрачные мысли? Пожелаем лучше читателям хорошего аппетита!».

А Иван Шмелёв описывал некую производственную мастерскую: «Плотники, пильщики, водоливы, кровельщики, маляры, десятники, ездоки – в рубахах распояской, с намасленными головами, едят блины. Широкая печь пылает. Две стряпухи не поспевают печь... Пар идёт от блинов винтами. Я смотрю от двери, как складывают их в четвёрку, макают в горячее масло в мисках и чавкают. Пар валит изо ртов, с голов... Синеет чадом под потолком. Стоит благодатный гул: довольны».

В 1912 году в нынешнем Вильнюсе – тогдашней Вильне – два брата Добродича поспорили на Масленой неделе, чья жена лучше печёт блины. В результате подрались и попали в больницу – один с переломом ребра, а другой с переломом трёх рёбер.





Охотнее всего ели блины с икрой. Петербургская рыбная биржа подсчитала, что в 1912 году на Масленой неделе было съедено около 3000 пудов (48 тонн) чёрной зернистой икры общей стоимостью в полмиллиона рублей. Хорошо торговали и рыбой – и дешёвой салакой (пятачок за десяток), и дорогими осетрами, сигами, налимами, сомами.





А где блины, там, конечно, и водка. Так называемое «хлебное вино» текло рекой и низвергалось водопадом, накрывая всю бескрайнюю Россию радостным блаженством.
В 1914 году жены уездного города Гдова устроили на Масленицу перед винными лавками так называемые «бабьи заставы». Разбились на смены, вооружились кольями и просили своих благоверных вернуться домой или же на работу – смотря кто откуда пришёл. Сначала ласково просили, а потом уж как придётся.





Масленица на выдумки хитра.

Впрочем, уже в четверг бабы свою заставу сняли, и мужики, дорвавшись до своего вожделенного нектара, упились, как говорится, вусмерть.

* * *

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. В конце недели Масленицу провожали. «Голос Москвы» писал в 1909 году: «Вчера в Петровском парке состоялся очень оживлённый разъезд экипажей... Среди последних экипажей обращал на себя внимание оригинальный кортеж «Проводы Масленицы». В розвальни было впряжено шесть лошадей в таком порядке: сначала была запряжена тройка, впереди неё пара, к ней прицеплена шестая лошадь с форейтором. Форейтор был загримирован Масленицей, держал в руках сковородки, а за спиной висела метла.

В розвальнях сидела большая группа молодёжи с гармошками, бубнами и т.п. С песнями, смехом и свистом пронёсся этот кортеж по шоссе от Яра к Стрельне и обратно среди других экипажей».





Впереди был Великий пост, смиренные молитвы, запертые театры, полный запрет на всяческие радости и удовольствия. Постные рынки готовились встретить своих посетителей солёными рыжиками, мочёной брусникой, маковыми сахарными сушками, гречишным медом, белёвской пастилой, подсолнечной халвой и прочими традиционными продуктами, специально предназначенными для смирения тела и души.