С самого порога студия встречает уютом и теплом. По стенам развешены работы учеников, соседствующие с многочисленными грамотами. В заставленной мольбертами мансарде кто-то из будущих живописцев оттачивает профессиональные навыки, познает тайны рисунка, творит…

— Елена Николаевна, как родилась идея создать собственную студию?

— Многие мои коллеги-художники, перестав получать заказы в 90-е годы, уехали за границу. Я осталась. На помощь пришли друзья, предложили открыть изостудию на Рублевке. Объявили прием, пришло сразу около пятнадцати человек. 





Сначала это были взрослые, потом я поняла, что могу работать и с детьми. Они занимались с удовольствием, иногда ради занятий в студии даже пропускали уроки в школе. Вскоре детские группы расширились, назрела необходимость пригласить преподавателей. 





Но к сожалению, к своей работе они стали относиться только как к заработку. Родители детей настояли на том, чтобы занятия проводила я лично. Это может прозвучать не очень скромно, но выходило, что люди шли не столько в студию, сколько именно ко мне как к профессионалу. Сейчас преподаю сама. Работу свою обожаю!

— Как вы пришли в профессию художника?

— Моя мама хотела, чтобы я стала балериной. Но я не испытывали тяги к этому занятию. Мы с дедушкой и бабушкой сообща решили, что мне лучше стать художником, учитывая семейные корни. Мой прадед – коллекционер, дедушка – заслуженный работник кино. 





Тем не менее долгое время я не могла окончательно определиться с будущей профессией. Занималась фехтованием, фигурным катанием, гимнастикой, стала мастером спорта по стрельбе из лука. Поступать и вовсе собралась на филологический факультет. Окончательную точку в этих метаниях поставил мой дядя-скульптор. Так изобразительное искусство победило.

— Когда к вам приводят очередного ученика, вы сразу можете определить у него наличие таланта?

— Неталантливых детей не бывает. Но любой талант надо развивать и надо давать ребенку право выбора. Он сам должен прочувствовать и решить, чем хочет заниматься. Я категорически не принимаю в студию детей, которые говорят: «Я не хочу рисовать». Не надо заставлять человека делать то, что ему не нравится.





— Какова дальнейшая профессиональная судьба ваших учеников?

— Некоторые мои ученики совершенствовали мастерство в Нью-Йоркском институте искусств, другие обучались в Лондоне, Швейцарии. Многие благополучно окончили МАРХИ и Суриковский институт. 





Сейчас преподают. Однако я не считаю, что все без исключения дети, которые ходят на мои занятия, должны впоследствии стать профессиональными художниками. В этом нет никакой необходимости. Во все времена считалось, что хорошее образование – это умение разбираться в искусстве, понимать его. Чему я и стремлюсь научить.