Здесь, в благословенной тишине, были написаны величайшая Седьмая симфония, опера «Война и мир», сюита «Зимний костер» и прекрасный балет «Каменный цветок», вошедший в золотой фонд Большого театра и сейчас, к счастью, восстановленный в Мариинке. 

Дачный участок Сергей Сергеевич купил у певицы Валерии Барсовой, от нашей среднерусской осени и зимы бежавшей в благословенный субтропический Сочи (ее дом сейчас разделен на две половины, и одна из них даже продавалась во время прошлогоднего «Кинотавра»). 





В отличие от своей предшественницы, композитор очень быстро стал никологорцем, что называется, не по прописке, а по призванию. Его дружба с соседями — Мясковским и Ламмом — стала вполне легендарной. 

На нынешнем участке председателя правления ДПК РАНИС, чудесного альтиста Юрия Башмета, тогда принадлежавшем дирижеру Самуилу Самосуду, сохранилась скамейка, на которой с Мстиславом Ростроповичем обсуждались детали будущего виолончельного концерта, и якобы Сергей Прокофьев, недовольный темпами работы инструменталиста над оркестровкой произведения, в сердцах бросил ему: «Да вы, батенька, работаете медленнее, чем Брамс!»

О жизни композитора на Николиной Горе у ее обитателей остались самые добрые воспоминания (хотя ничей земной путь не обходится без тучек или даже туч), но, будучи совестью, честью и талантом нации, жители поселка оказались не настолько состоятельны, чтобы выкупить его, в лучшем смысле, желтый дом.





Потомки создателя «Ромео и Джульетты» мало заботились о его сохранности. Читатели «На Рублёвке Life» вряд ли смогут представить себе, какие немыслимые усилия автор этих строк приложил для того, чтобы дача величайшего российского и советского композитора стала — как и его квартира в Камергерском переулке — музеем. 

Увы, обращения в государственные, общественные и частные организации не дали ничего, кроме пустых обещаний. Огромный участок, 73 сотки (оказавшийся в результате неизбежного бега времени в самом неудачном месте: от гула грузовиков здесь можно сойти с ума), много лет после продажи стоял фактически бесхозным. 





Новая владелица не слишком интересовалась творчеством Прокофьева, собственность была приобретена явно на перепродажу, и только пианист Николай Петров, ныне, к огромному моему сожалению, покойный, прибил табличку «Аллея С.С. Прокофьева» на дерево в безымянном проезде со Шмидта на Земляничную.

Ситуацию резко изменил художественный руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев (и сколько ситуаций он изменил в России!). По его словам, дачу приобрели четыре его друга и преподнесли в качестве подарка маэстро на день рождения. 





В свою очередь, Валерий Абисалович передал дом с участком в собственный благотворительный фонд, и начался сложный, по словам подвижника, процесс определения дальнейшей судьбы дачи. Нашей газете сообщили, что сейчас идет лишь обследование и только через год может появиться информационный повод, способный заинтересовать прессу и широкую общественность.

Уникальный объект было так страшно потерять, что мы надеемся: этот повод будет заслуживать еще одной обложки нашей газеты. Никаких причин сомневаться в таком повороте событий у нас нет: человек, фактически спасший культуру классической музыки в России, слов на ветер никогда не бросал.