Уже много лет в декабре я уезжаю на неделю в Баварию, под Бертехсгаден. Странный выбор времени и места, скажете вы. Уже отшумели безумные оранжевые краски осенних буковых лесов, отражающихся в озерах, но лыжный сезон еще не начался. 

В иные дни может запросто быть и плюс десять, снег тает, и даже специальные снеговые пушки не помогают: многочисленные склоны пока по-простецки закрыты от горнолыжников сколоченными крест-накрест досками. Часто идет то дождь, то мокрый снег, на улицах никого нет...





Однако именно в межсезонье лучше всего раскрывается то, за что я так люблю Баварию. Низкие заборы, сколоченные из досок, живописно отсыревают; из труб приземистых домиков – белый каменный низ, деревянный верх – идет веселый дымок, елки, простецки воткнутые в ящики из-под пива, светятся огоньками среди белых полян, а на скамейках из бревен отменно пьется из охотничьей фляжечки малиновый шнапс. Привольно дышится. Виден люкс простоты, вкус, юмор и чувство меры, которые процветают у местного народа, живущего среди изумрудных лугов, синих озер и белых ледников и ни за что не променяющего их ни на что другое.

Сейчас, ранней зимой, особенно заметно, что природа горной Баварии, по сути, мало отличается от нашей Рублевки – те же еловые леса, скудные сады с замерзшими яблоками и рябиной, коренастые дубы, присыпанные первым снегом поля. 

Но зимний пейзаж тут не захламлен плодами тщеславия и безвкусия, и поэтому не выглядит удручающим, как у нас, – что естественно, то не безобразно. А ведь я помню Рублевку, похожую на Баварию, – пустынные шоссе, петляющие то вверх, то вниз по еловым и сосновым борам, заборчики из штакетника, высокий берег Москвы-реки с барочной церковью. Школьная лыжня в Раздорах, запах костра и чай из термоса, заяц в рассветном лесу.

Здесь каждый дурак хочет быть герцогом!» – говорили мы с друзьями лет десять назад, гуляя по Дунино мимо монструозных особняков с башенками, бойницами и огромными заборами, за одним из которых, помню, случайно увидели даже наполеоновские пушки на лафетах, встречавшие всякого туда входящего. 

О налогах по кадастровой стоимости никто тогда и не слышал, душа русского простофили, дорвавшегося до долларов и евро, летела в «Рай» и в клуб «Дягилев».





Эх, где те лихие деньки? Теперь никто и не кутит, и не курит, все на ЗОЖ, хотят быть фермерами, а не герцогами, да и долларов с евро в неумелых руках, к счастью, поубавилось.

«Это вкусней всех мишленов мира!» – резюмировал один очень известный московский модник, когда я отвез его в прошлом году Баварию, налил шнапса и накормил местным салатом: мелконарезанная колбаса, кольца лука, соленый огурец в уксусе и хлеб.

Так, может, надо нам уже и в дачных делах взять равнение не на Версали и Бленхеймские дворцы, а на то, что нам, потомкам, чего уж там, никаких не Рюриковичей, а великорусских пахарей, ближе – на крепкие сады баварских бауэров?

Где домик в два этажа с покатой крышей, наструганная доска, герань на окошке, оленьи рога под коньком крыши, всюду множество мелких чудесных безделиц, а в саду сирень и вишни?

Мы уехали из города на природу, чтобы наслаждаться именно ей. Так давайте очистим участки от наследия наших неудачных попыток стать тем, кем мы не были и не будем, снесем псевдодворцы, рекламы, дикие заборы, нелепые геометрические аллеи из туй и вернемся в наш сказочный родной дремучий рублевский лес – на свободу с чистой совестью.