Мало того, что семь месяцев живем в снегу, так теперь еще и это! Куда подевались летние деньки? Лениво и неспешно пожарить шашлык, позагорать на отмели медленно текущей Москвы-реки — где это все? Играющие дети, родители, открывающие еще одну бутылочку вина или пива?

Сидим по домам. Пережидаем нескончаемый дождь. Нет, вино и пиво, само собой, под рукой — что еще спасет от затянувшейся депрессии? 

Чтобы сохранять рассудок, человеку необходимо солнце — и тем из нас, кто еще не сбежал на пляжи Италии или Турции, только и остается, что лелеять свою хандру.

Стоит ли удивляться, что множеству москвичей, в том числе и некоторым власть имущим, никакого дела нет до глобального потепления и жарких споров о Парижском соглашении.

«Поживите в российском климате — и будете молиться о глобальном потеплении!» — таков нынче общий глас.

И в этом нет ничего хорошего, размышлял я, прогуливаясь в Жуковке вдоль Москвы-реки.

Несколько недель назад чудовищной силы ураган практически уничтожил красивейший участок леса по соседству с нашим домом. 

Огромные березы и сосны ломало, как спички, на месте чудесного перелеска теперь непроходимый бурелом.

Недавняя гроза довершила разрушения. Немногие уцелевшие деревья тоже пали жертвой стихии. Нашего леса как не бывало. 

Я понял, что термин «глобальное потепление» очень неточен. Наблюдая таяние ледников, ученые сосредоточивают внимание исключительно на повышении температур.

А ведь то, что сейчас происходит, точнее описывало бы словосочетание «глобальные экстремумы». Да — мы наблюдаем резкий подъем температуры на полюсах (что вполне может повлечь за собой экономический бум в России), но в других местах на земном шаре меняются веками устоявшиеся климатические условия. 

Когда я приехал в Россию, одним из сильнейших потрясений для меня стал ее климат. Долгая холодная зима, этот бодрящий воздух, белый снег, а потом — жаркое лето. 

Никакого сравнения с дождливой, ветреной и промозглой родной Голландией! Но посмотрите-ка на нынешний год: в Голландии аномальная сушь и жара под 30 градусов — что твой Сен-Тропе, а в Москве лето — ни дать ни взять осень в Амстердаме.

Погода — точь-в-точь наша жизнь. Никакого постоянства, полная непредсказуемость. Буря за бурей, кризис за кризисом. Что хорошо, что плохо, уже не поймешь. Слова «добро» и «зло» приобретают новые значения.

Единственное спасение — то, что знакомо нам лучше всего: наши семьи и друзья, тот тесный узкий круг, в котором мы живем. 

Для меня это Жуковка. Вот почему зрелище пустого пространства там, где еще недавно стоял мой любимый лесок, в котором я каждое дерево знал как родное, отзывается в моем сердце такой болью.