Главный редактор «На Рублевке Life» Евгений Королев побеседовал с директором главной концертной площадки Рублевки в преддверии ее первого юбилея.


— Александр Степанович, поздравляем с юбилеем!

— Спасибо.


— Творческая жизнь концертного зала в Барвихе началась 7 декабря 2008 года с концерта Элтона Джона. Планируете его снова пригласить?

— Сейчас у сэра Элтона Джона прощальный тур. Сколько он будет продолжаться, никому неизвестно. Помню, был прощальный тур Тины Тернер. Я тогда часто летал в Америку. Так вот как ни приеду – все из года в год прощальный тур. 

Такие туры имеют свойство затягиваться… Ну, а если серьезно, мы пока смотрим в сторону другой мировой звезды – Стинга. Хотим его позвать к нам.





— Расскажите, пожалуйста, с чего все начиналось, как вообще жизнь привела вас в Барвиху?

— Я тогда уже оставил сцену (Александр Ворошило в прошлом – солист Большого театра – прим.ред.), некоторое время возглавлял Большой театр, затем Московский дом музыки вводил в строй. 

А сюда пришел по приглашению компании Mercury, еще за четыре года до открытия зала. Меня взяли консультантом. И участвовал в создании этого зала с нуля.


— Как будете отмечать юбилей?

— Специального празднования мы не планируем – у нас и без того замечательный декабрь: Семен Слепаков, Камеди клаб, «Золушка», «Щелкунчик», Баста, Борис Эйфман, Уральские пельмени.. 

И, кстати, такое разнообразие не случайно. В этом районе живут люди совершенно различной профессиональной принадлежности, различных вкусов.


— На что вы опираетесь при выборе репертуара?

— Конечно, мы изучаем пристрастия и вкусы местных жителей. Но есть и то, что называется интуицией. Когда я выходил на сцену, то уже через две-три минуты находил контакт с аудиторией – так обо мне рассказывали те, кто смотрел со стороны. 

Вот и здесь то же самое. Мы ведем переговоры со многими артистами. Но обо мне даже ходит легенда в шоу-бизнесе, что я всех отговариваю у нас выступать. А отговариваю я только потому, что знаю точно, сколько на кого будет продано билетов. 

Мне говорят: «Что вы, Александр Степанович, это Рублевка, ведь здесь же наша публика!». А я в ответ: «Хорошо, но вас не сильно расстроит, если будет продано 10-12 билетов?». 

В том разговоре, кстати, я немного ошибся – было продано восемь билетов. Какое расстройство тут было, что вы! Конечно же, все отменили.

Я, например, не буду рассуждать, нравится ли мне группировка «Ленинград», как они сами себя называют. Но на их выступлениях у нас на люстрах люди висят. Мы начинали с одного концерта в год, потом были два, а с будущего года будут три – но я гарантирую, что это будут три аншлага.


— А как дела обстоят с классикой?

— Это единственное, что меня не устраивает на данный момент – классики мало. Хотя у нас публика любит классику. 

Мы делали Нетребко с Эйвазовым – был полный зал. Когда я впервые предложил Дениса Мацуева, мне в ответ с сомнением пожали плечами. Но я Дениса давно заприметил, он очень яркий, харизматичный музыкант. 

И сейчас его концерт у нас – это событие. Уже который год он неизменно собирает зал 14 февраля – в День Святого Валентина. Сейчас мы ведем переговоры с оперной дивой Аидой Гарифуллиной. 

Хотим пригласить приму Большого театра Светлану Захарову. У них с мужем, скрипачом Вадимом Репиным – замечательная совместная программа «Па-де-де на пальцах и для пальцев».





— По каким критериям вы оцениваете успех концерта?

— Для меня важна атмосфера в зале и атмосфера после концерта. 

Вы придите на Мацуева – там «горит» все! Люди реагируют на каждое движение, на каждый звук. По-своему реагируют и на «Ленинград», и на Басту. И потом подходят, делятся впечатлениями, благодарят. 

И рассыпаются по комплексу, по ресторанам – понимаете, им не хватает вечера. Вот это успех!


— А кого из молодых российских исполнителей вы были бы рады видеть на сцене вашего зала?

— Сейчас, к сожалению, не так много артистов, способных захватить зал. Я помню, когда в первый раз в 1965 году услышал Муслима Магомаева – это была революция! 

Да, были разные певцы и певички – легкое, довольно стандартное пение. И вдруг вышел Муслим, глаза горят, голос фантастический. «Люди мира, на минуту встаньте!» – и зал встал. Такая мощь. Он завоевал всю страну. 

А сейчас молодежь боится делать революцию – она откликается только на спрос: показывает запретные части тела, матерится на сцене. Я думаю, то, что произошло в 90-е, до сих пор аукается. 

Я всегда считал, что культура, и в частности, музыкальная, должна зарождаться не в караоке, а в музыкальной школе. А у нас засилье караоке, в том числе и на телевидении. 

Из молодых я бы отметил Полину Гагарину – она у нас выступала. У нее есть посыл, есть понимание того, что она исполняет, и есть флажки, через которые она не переступает, ни во вкусе, ни в подаче. Но таких, как она, единицы.


— Ну, а выпускники проекта «Голос», например?

— В проекте «Голос» есть одно подлое слово «шоу». Там работает целая бригада помрежей. 

Они сигнализируют, заводят публику, когда надо реагировать. Ведь короля играет свита – и они играют успех исполнителя. А потом ему самому нужно выходить на сцену, где нет помрежей, где все по-честному. 

Это Алла Пугачева могла делать с залом, что угодно... Тут харизма нужна, нужен талант, чтобы владеть сердцами.

— Каких певцов вы сами любите слушать?

— Мне нравятся Адель, Робби Уильямс. Обожаю Тома Джонса и Синатру. Привезти Адель в Россию – это мечта. 

Но свой гонорар Адель оценивает в 2,5 миллиона евро, а еще ее надо привезти, поселить в гостинице, сделать рекламу, плюс хороший свет, звук – это еще миллион. 

Пока мечта слишком дорогая, но кто знает, что будет завтра?