— Путь к успеху сложный? Ты всегда знал, что дизайн — это твоё?

— Путь к успеху очень сложный. Это много—много работы, бесконечной, ты пинаешь себя каждый день. Я не всегда знал, что дизайн — это моё. Я проехал более 50 стран, насмотрелся всего, и теперь мне есть что рассказать другим. 





— Какой самый необычный проект тебе удалось воплотить в жизнь?

— На данный момент мне кажется, что я начал делать все свои проекты с прицелом на то, чтобы в них было что—то уникальное. И последние проекты, над которыми я работаю, все какие—то… Люди говорят, что они очень хорошие, оригинальные.

Наступил такой момент, что мне нравится всё, что я делаю. К слову, это очень не частое состояние  у дизайнеров и архитекторов. Я же сейчас доволен всем, чем занимаюсь. При этом конечно то что я делал в шоу на ТВ — это не про дизайн, который я делаю для клиентов.

Работа на телевидении в большинстве своем это шоу, там мало возможности проявить свои истинные таланты. Основной принцип телевидения — хочешь быть медийным — делай шоу. Не хочешь — иди работай на кого—нибудь.
 




— В твоём послужном списке фактически все грандиозные телевизионные проекты, которые так или иначе связаны с дизайном. В «Битве дизайнеров» ты победил и стал ещё и главным дизайнером и ведущим этого проекта? 

— На «Битву дизайнеров» я пришёл абсолютно спонтанно, мне никогда не хотелось участвовать в каких—то конкурсах. У меня было ощущение всегда, что я ведущий этого шоу. Я пришёл туда, зная, что выиграю. Я из—за этого и выиграл: был абсолютно в себе уверен. Когда ты играешь во что—то, нужно быть уверенным. Я понимал формат телеконтента — что нужно зрителю. Это очень важно. Не надо делать всё время про красиво на ТВ, надо делать про шоу.





— Ты пошёл на шоу с какой—то маркетинговой целью или это было интересно как опыт?

— Я очень обрадовался, когда узнал, что существует такой проект, мне показалось, что это круто, что мою профессию вновь популяризируют на ТВ. Я побывал на куче проектов, связанных с интерьерами. Мне показалось, что это очень здорово — посостязаться, что кто—то увидит, ты можешь что—то рассказать, поделиться тем, что ты приобрёл. 

Я отказался в прошлом году от предложения большой онлайн—школы — мне предлагали сделать курсы, я заключил договор. И чуть не попал на деньги… Всё было очень круто, я съездил к ним в город, они прокачивают, в VK продают отлично, я знал, что много людей купит. Мой курс стоил около 75 тысяч рублей —, как оказалось по их плану за несколько часов обучения. Они навязывали людям кредиты. И я понял, что не хочу гореть в аду: дизайн невозможно выучить за несколько часов.





— А реализовать свою онлайн—школу?

— Не хочу пока что. У меня есть в команде люди, которым нужны мои знания. Они с удовольствием пользуются всем этим, мне это приятно. 

— В чём ты находишь вдохновение? 

— В природе и дочери. Музыке, искусстве. Неотъемлемая часть жизни — живопись, мне обязательно нужны картины. Культура. У меня есть художественное образование, но я не художник, точнее я художник — но не формата писать картины…





— Ты своими руками делаешь множество арт—объектов. Одними из них являются ботанические панно. Расскажи, как это пришло в твою жизнь, сколько времени этому ты посвящаешь?

— Сейчас крайне мало. Я жил на Николиной Горе, совершенно уникальное место — уникально оно своей атмосферой и памятниками культурного наследия. И мне хотелось, так как у меня всегда много гостей бывает, чтобы кто—то что—то себе забирал: все знают, что едут к творческому человеку. И я придумал дарить эти ботанические барельефы: каждый гость, который приезжал, делал барельеф со мной, и забирал с собой. У многих по домам это всё висит. Я делал их ещё неоднократно и использовал в своих же проектах. Это не искусство — это «милота». 

А мои картины стоят не так дорого — около 100 тысяч за полотно. Я не считаю, что я большой художник. Есть у меня приятель Сергей Бондарев из Санкт—Петербурга, вот он современный художник, или Ольга Солдатова. Я пишу свои картины для своих интерьеров. Когда хотят этого заказчики. Потому что, когда я делаю 3D—визуализацию, я врисовываю либо свои картины, либо великих. А я очень люблю великих, я их знаю, я всё—таки искусствовед по образованию.





— Когда люди говорят об архитектуре — они достаточно легко различают готику, барокко, классицизм, конструктивизм, хай—тек. Современный русский стиль архитектуры — есть ли он? Многие задаются этим вопросом. Что насчёт современного русского дизайна? Если у него чёткие определения и будущее?

— Я это сразу определяю, потому что я этому учился. Но для чего это знать всем? Чтобы блеснуть в компании? Стилей нереально огромное количество, их невозможно определять с чёткими границами, тот дизайнер, который скажет, что можно сделать в каком—то стиле, — плохой дизайнер. Можно работать в какой—то стилистике или в нескольких. Комбинируя. Не стиль, а стилистика — штрихи, направление, нюансы, элементы. Я всегда с клиентом говорю именно о стилистике.

Что касается русского стиля, я знаю, у нас очень много талантливых людей, которые цитируют русские усадьбы. Много людей с хорошим вкусом. Русский стиль формируется. Есть традиционный русский стиль: узорочье, терема.

Если раньше на Неделе моды в Москве бывало 200 тысяч человек, то сейчас было 1 миллион 600 тысяч, это круто. Мода стала доступнее. То же самое произойдёт и в культуре: если государство или какие—то меценаты будут выделять средства на стартапы, всё хорошо будет в России, я уверен в этом. Русские люди очень трудолюбивы, и с талантами у нас всё хорошо.





— Ты один из трёх в России дизайнеров, занимающихся собственными дизайнерскими светильниками, в которых главный элемент — ласточки. 

— Коллекция неслучайна. Она называется «Воскресенье после полудня», всё это из моего детства на Селигере. Воскресенье после полудня, расслабление, вечером начинают летать ласточки. Вдохновился я в прекрасном месте — погулял по потрясающим тверским деревням, это такая красота, и всё это очень близко. Всем рекомендую летом поехать по Тверской губернии в трип. Это про искусство.

Будет ещё коллекция «Урал» — про камни. Ещё разработал несколько моделей светильников в линейный свет, которые суперпопулярны. Трековая система, но это стандартный технический свет. А в «Ласточках» я сделал с креплениями декоративный свет, аскетично, стильно. Знаю, что они разлетятся по всему свету, это мегакрутой символ, во всех религиях ласточка несёт свет, добро в дом.





— Почему именно светильники? У дизайнеров интерьера много способов выражения…

— Предметный дизайн — это круто и интересно, у меня есть собственная капсульная коллекция постельного белья. У меня была коллекция мебели. Ласточки прилетели ко мне, был в одном месте, увидел, и две недели я зарисовывал. В детстве в деревне у нас стояли столбы — я их перерисовал, и эти ласточки там летали… Ласточки очень изящные, как балерины. Балет и ласточки близки мне — в детве мечтал жениться на балерине. Все так и сложилось отчасти.





— С Рублёвкой интересно работать? Какие возможности это даёт, размах бюджета?

— Бюджет везде одинаковый. Например, у заказчика дом 100 м. Спрашиваю его, сколько у него есть денег. Давайте мечтать в реальных цифрах. Я за простоту — но дорогую.

— Можно ли вдохнуть в рублёвскую деревянную усадьбу новую жизнь?

— У меня есть мечта — вдруг кто услышит. Есть деревня Дунино, откуда берёт исток Рублёвка. Дайте мне, пожалуйста, денег, я сделаю там отель по примеру отеля «Частный визит» в городе Плёсе. Фантастический отель. Создала его женщина. Я вот понимаю, как около Дома Пришвина можно сделать очень простую русскую усадьбу, с хорошим сервисом избу, чтобы люди приезжали погулять… Будет очень популярно.





— Я был у тебя в гостях в разных рублевских домах, всегда складывалось впечатление, что ты живешь в стародачном месте. Здесь тоже. Отличаются ли Рублёвка и эти стародачные места по запросу клиентов от других загородных посёлков?

— Вообще нет. Нет стиля потребностей заказчика… Мы настолько все уникальные, разные, каждый со своим стилевым представлением. Я слежу за модой интерьеров, есть общемировые тенденции, но каждый человек индивидуален, и моя задача как человека, представляющего архитектурно—дизайнерское бюро, — расслышать человека и сделать так, чтобы это было вкусно, стильно и не стыдно — ни мне, ни ему.

У меня были заказчики, которым нужен соучастник их безвкусного преступления: они всё знают, им ничего не нужно, но надо, чтоб рядом дизайнер или архитектор махнул головой: «Да—да». А потом думаешь: как же это публикуется в дорогих журналах…





— В одном из своих интервью ты говоришь, что самое любимое занятие — это воплощать в жизнь дизайны загородных домов. Почему?

— Я очень прорусский. Точнее, продеревенский. Мне нравится природа, чтобы дом жил с природой, это переплетение. Даже если это поле, я посею пшеницу — будет красиво. Не понимаю, почему у нас не сажают на участках пшеницу, это же так красиво!

Всюду у нас английские газоны — вылизанные абсолютно. Был в усадьбе Грузины Растрелли, там развалины, там когда—то был невероятной красоты английский парк, остались ещё отголоски…

Есть ещё потрясающая усадьба не доезжая Твери — Знаменское—Раёк, абсолютный шедевр, который всем надо посмотреть, там много чего осталось. Это была классическая французская усадьба. Так вот там вылизанный английский газон — это уместно.

Россия — она вся чуть—чуть сумасшедшая… И я отдыхаю, когда лес, аллейки. Каждый год езжу в Петербург, один, летом, дня на три, чтобы походить по знаковым местам, которые меня вдохновляют. Царское Село…
 




— В работе ты следуешь трендам, опираясь на модные цвета, стили мебели, новинки на рынке дизайна, создавая дизайн для своих заказчиков, или стараешься воплотить все пожелания клиента, какими бы безвкусными они ни были?

— Я за здравый смысл во всём. И в просьбах заказчиков, их требованиях и пожеланиях. Чтобы не было потом стыдно.  
 
— Дом — всегда отражение хозяина? Какой твой дом?

— Не все хозяева хотят, чтобы их дома были отражением, потому что они хотят, чтобы их дома были лучше, чем они сами. А мой дом — моя семья. Там, где тепло. Я знаю, как там пахнет. А остальное — это уже география. Но мой дом в России, это точно. Идеальный дом — окна от пола до потолка. Либо изба. Идеальное место дома — это диван.





— Какое место в твоём доме занимает кухня? Часто сам бываешь там?
Готовишь? Чем любишь угощать?

— Мало готовлю. Угощаю? Рыба, мясо — всё традиционно. 

— Расскажи о твоих любимых местах на Рублёвке. Где часто бываешь?

— В Дунино есть акведук — овраг очень прикольный. На Николиной Горе, за дачами, есть карьер, где гоняют на квадроциклах, — футуристичное место. Обязательно всем надо съездить в церковь Уборы в Успенском, уникальный памятник архитектуры.

Для меня самое любимое место и занятие — надувная лодка. В деревне Козино сплавляюсь, часа полтора — до Аксиньино. А Дунино — самое любимое место. И Николина Гора — в субботу и воскресенье до сих пор всегда можно попасть на какой—то уникальный концерт в потрясающем деревянном клубе 1932 года постройки.





— Ты много где побывал… Какая страна вызвала у тебя самое яркое впечатление?

— Жил в Лондоне, невероятное соприкосновение с культурой. Общество «настоящее лондонское», где были лорды и леди. Жил в Париже. Это как «По ком звонит колокол»: Париж — это праздник, который всегда с тобой. Я был в Париже в нужном и лучшем моем возрасте.

Чуть—чуть жил в Италии. Она такая вкусная, и она всегда красивая. Хотел бы побывать в пустыне, в Сахаре. Хочу, чтобы моя жизнь была связана с Селигером, мне там очень хорошо. Люблю ездить по всяким русским городам.
 




— У тебя есть дочь. К чему проявляет талант Ума—Оливия?

— У неё абсолютный слух, может сама долго музицировать за инструментом от прапрадедушки. Рисует. Очень усидчивая. Сочиняет стихи.

— Талантливее отца?

— Я надеюсь, я верю. Да, однозначно талантливее (смеется).