Те, кто обсуждают давние записи Ольги Любимовой в «ЖЖ», где она пишет, что ненавидит оперу, музеи и экскурсии, не замечают главного. 

Она признаётся там же, что, когда позвонила и сказала об этом своей маме, мама ответила: значит, мало тебя по музеям водили! 

И Любимова заключает: «А я думаю, что если бы водили ещё больше, я бы уже вообще в тюрьме сидела». 

Этот «протест» происходит от её перенасыщенности культурой, которая началось задолго до её рождения. 

Она – не просто дочка крупных театроведов, правнучка Качалова, внучка переводчика Любимова и племянница шекспироведа Бартошевича, в её семье всё это существует и хранится. 

Она знает культуру вдоль и поперёк, наискосок и на нескольких языках. 

В этом смысле меня всегда в Любимовой поражало, что, будучи девочкой из хорошей семьи в абсолютно классическом её понимании, она не является человеком, который, например, «не умеет зашнуровывать ботинки».

Люди культуры, как правило, боятся принимать решения, брать на себя ответственность. Ольга в этом смысле – человек абсолютно деловой. 

У меня всегда было чёткое осознание того, что, если надо решить какой угодно вопрос её уровня, меньшего или большего, всё равно надо идти к Любимовой, потому что она либо сама примет решение, либо порекомендует, как надо воздействовать на систему, чтобы оно было принято, либо отговорит принимать это решение. 

Важно, что она в очень большой степени заточена на результат, а не на процессуальное бухтение. И меня это всегда в ней восхищало и восхищает. 

Это тот редкий случай, когда в человеке соединились очень редкий административный опыт, с детства впитанное понимание того, как в действительности культура устроена, и при этом готовность браться за дело, достигать результата и отвечать за него. По-моему, это блистательное сочетание.