— Одним из ваших первых мюзиклов был «12 стульев», а последним «Шахматы». Насколько, вы сами оцениваете, выросли качество и масштаб вашей работы?

— Круг замкнулся, получается: в «12 стульях» ведь шахматная тема была одной из ключевых. Великий комбинатор Остап Бендер – настоящий игрок, гроссмейстер всех времён и народов. Культовый персонаж для тех, кто вырос в Советском Союзе. А одна из самых ярких и запоминающихся сцен нашего мюзикла – та, где он делает свой знаменитый «ход конём» на шахматном турнире в Васюках. Можно сказать, мы такой неожиданный для многих ход конём и сделали спустя почти двадцать лет.





«Шахматы» – едва ли не важнейший этап моей театральной карьеры, самый сложный материал, с которым доводилось работать, самый интересный, самый содержательный, музыкальный и богатый, с художественной точки зрения. Учитывая, что всё это попало на очень сложный экономический и пандемический период, задача создания спектакля, его постановки и проката усложнилась кратно.





Я – по образованию физик, поэтому привык решать разные задачки. Чем сложнее задача, тем интереснее с ней разбираться и гораздо больше удовлетворения получаешь от ее решения. Так что мюзикл «Шахматы» для меня был неким вызовом и проверкой самого себя, и я скажу, что все мы работали на пределе возможностей.





Например, мне самому было интересно, как мы выкрутимся из ситуации, когда вся творческая команда в один момент заболела ковидом. Им пришлось работать на удалёнке, включая и режиссёра, и хореографа. и музыкального руководителя. Это был самый разгар репетиций, и две-три недели на площадке работали их ассистенты: через Zoom постановщики давали им инструкции. А у нас 40 человек на сцене, 18 человек – оркестр и сложнейшие хореографические номера.





И, тем не менее, мы репетировали по много часов в день, и за счёт преодоления этих сложностей выпустили хороший спектакль, которым можно гордиться.

— А вы принимаете участие в кастинге или доверяете этот вопрос специальным людям?

— Для меня очень важно, кто на сцене, и как идеи режиссёра, автора и всей творческой команды транслируются зрителям. Актёр – это тот самый медиум, который передаёт авторскую и режиссёрскую задумку зрителю. Поэтому я участвую во всех, как минимум, финальных этапах.





Кастинг на «Шахматы» проводился два года. Мы начали его в декабре 2018 года, а последних артистов в труппу отобрали незадолго до начала репетиций, уже летом 2020 года.

— В вашем последнем мюзикле одну из главных ролей сыграла Анастасия Стоцкая, вы заранее знали, что хотели видеть именно её в этой роли, и проходила ли она все кастинговые этапы?

— Она проходила кастинг, у нас все проходят его, независимо от перечня заслуг или истории нашего сотрудничества в прошлом. Творческая команда под каждый спектакль собирается своя, так что среди претендентов в труппу могут быть и те, с кем мы прежде работали, и совершенно новые.





Но по каждому артисту должен быть консенсус, особенно это касается исполнителей главных ролей. Я знал, что у Насти большой потенциал и она может сыграть эту роль, и я убедил остальную творческую команду в этом. В особенности это касалось иностранцев. Тем не менее она прошла все этапы кастинга.

У Насти как-то не всегда получается выигрышно показаться на кастинге. И я об этом знаю. Разглядеть талант и дать ему реализоваться – задача продюсера. Есть люди, которые, наоборот, выгодно показывают себя на кастингах, не имея серьёзных актёрских данных. Это тоже нужно уметь разглядеть.





— Вы ставили знаменитый мюзикл «Анастасия» в Нью-Йорке, насколько отличается работа на Бродвее от московских театров?

— Я этим мюзиклом занимался с момента возникновения идеи, которая пришла мне в голову, до момента создания музыкального и литературного материала, то есть пьесы и музыки. А саму постановку мы создавали на Бродвее: кастинги, репетиции и так далее. Если бы ею занимался только я, как продюсер, она была бы другой.

Меня бродвейская реализация моей идеи несколько разочаровала. Я задумывал исторически правдоподобное произведение, легенду, в основе которой много истории и в которую можно поверить. А американцы ушли от этого правдоподобия и реализма в неоправданную фантазийность и, на мой взгляд, испортили то, что мы с авторами придумали.





Но процесс создания постановки многому меня научил, поскольку там, действительно, всё по-другому. Например, для меня стало откровением, что главным на площадке является не режиссёр, как принято у нас, а автор. То есть режиссёр обращается к авторам за верификацией своих решений. В России же режиссёры мало обращают внимания на авторов. Это не в традициях нашего театра.

— Каково было находиться на Бродвее? На сцене такого масштаба?

— Наш зал в Москве, наверное, второй по величине, если поставить его в ряд бродвейских. Там большинство залов – от 1000 до 1500 мест, у нас зал 1800 мест. Таких залов на Бродвее всего-то, может, два или три максимум. У нас театр большой в смысле размера и вместимости, ну а сам масштаб Бродвея понимаешь, только оказавшись внутри индустрии. Там 50 с чем-то театров, и в каждом восемь раз в неделю идёт что-то! Оборот порядка 1,3 млрд долларов в год, и ежегодный прирост 10 процентов. То есть эта статистика действительно впечатляет.





Но для человека, который внутри не варится, Бродвей – это ну просто улица, он видит там театры, рекламу, понимает, что каждый вечер идут спектакли, но это воспринимается просто, как часть Нью-Йорка, местная достопримечательность. И национальное достояние Америки, кстати. Именно поэтому сейчас там, в самое сложное время, принимаются специальные законодательные акты на уровне конгресса США в отношении именно Бродвея, поддержки артистов и постановщиков.

— Как вы считаете, чтобы быть хорошим продюсером, обязательно ли получать профессиональное образование?

— Определённо, хорошее образование необходимо. Но это должно быть базовое, фундаментальное образование. Именно театральному менеджменту и продюсированию не очень учат у нас пока, потому что просто нет педагогов, имеющих свой собственный практический опыт, прошедших хотя бы один раз весь путь от начала до конца, и желательно не единожды. Всё-таки продюсер –это не академическая теоретическая специальность, а прикладная и очень практическая. По книжкам это выучить невозможно.





Поскольку у нас такого опыта нет почти ни у кого, соответственно полноценно преподавать это никто не может. А, значит, и студенты не могут получить полноценные знания и навыки. Поэтому на выпускников с профессией «продюсер» я смотрю со скепсисом, понимая: наверное, что-то они выучили, но вряд ли могут назвать себя специалистами.

Нужна практика – причём на разных уровнях. Надо хорошо поработать и company-менеджером, чтобы понять, как работают труппа, оркестр и вообще компания, с точки зрения человеческих ресурсов и талантов, и менеджером сцены, чтобы понять, как устроена сама сцена и внутренний механизм спектакля, как это всё реализуется в связке, и третий необходимый навык для профессионального продюсера – это маркетинг. Вот три направления, освоив которые человек может назвать себя полноценным продюсером.

Такой специалист может управлять и компанией, и собирать под каждую постановку команду, и от замысла до премьеры её доводить.

— У вас столько опыта в продюсировании именно театральных постановок, вам бы не хотелось попробовать себя в сфере кино?

— В принципе это тоже достаточно привлекательно, но мне больше нравится театр тем, что это – живое искусство, где есть возможность видеть свой продукт в реальном времени и также в реальном времени наблюдать реакцию на него зрителей. Кино – это всегда очень распланированная военная операция, на много месяцев вперед. С выбором натуры, кастингом, съёмочным периодом, монтажом, пост-продакшном, но сам конечный продукт ты видишь уже в финале непосредственно в кинотеатре.

Артисты его тоже видят впервые непосредственно в кинотеатре, они порой даже не понимают, в чём и как участвуют. Артист может прочесть в сценарии, что его герой находится в средневековом Стамбуле, но при этом сам артист стоит на фоне грин-скрина и, допустим, объясняется в любви кому-то, кого вообще может на площадке и не быть в этот момент. Он может объясняться в любви, глядя на тумбочку или шкаф.





Мы этого не видим, потом второго артиста тоже отдельно снимают; и получается, что ни тот ни другой не чувствуют этого самого реального, физического контакта на сцене, который есть в театре. То есть театр – это что-то более честное по отношению и к зрителю, и к актёру. А кино – это такая немножко сделанная история. Не зря же кино назвали «великим обманщиком».

Ну и, кроме всего прочего, кино –это в любом случае плоский экран, и зритель на том или ином уровне понимает что всё это происходит не сейчас, а когда-то в прошлом собрано, отредактировано и сложено вместе.





Именно поэтому поход в театр и поход в кинотеатр – это два абсолютно разные события. Поход в кинотеатр – спонтанная история, а к походу в театр люди готовятся заранее. И, к слову сказать, на цене билета это тоже отражается. Но никогда не говори «никогда»: может быть, в какой-то момент я займусь кино. Особенно, если будет интересное предложение на интересную мне тему с интересными мне артистами.

— А с какими артистами вам бы было интересно поработать?

— Это большой список, конечно.

— Назовите парочку!

— Парочку? С Аль Пачино, Ди Каприо

— ...Роберта Де-Ниро?

— Да! Де Ниро, конечно!

— Хороший у вас списочек!

— Ну да, это прямо такие топовые актёры, из мужчин. Из женщин – Мэрил Стрип понятное дело, Джулия Робертс. Это, наверное, уже больше артисты моей юности. Это классика, которая становилась таковой уже на моих глазах, на моей памяти. Это если говорить про зарубежных, а у нас мне очень Ира Горбачёва нравится.

К слову сказать, мы с Ирой уже практически договорились, что она будет играть в комедии «О том, как шоу пошло не так». Она приходила тогда на кастинг, но, видимо, в силу занятости в последний момент просто отказалась, или, может быть, подумала, что это не совсем её.

Она – человек с потрясающим чувством юмора, гениальная актриса, и, конечно, я очень жалел, что она не согласилась у нас играть. Ну а так вообще сложно сказать, потому что мы говорим именно о мюзиклах, а не все актёры кино могут быть способными вокалистами, что в мюзиклах очень важно.





У нас скоро будет происходить то же, что и в Голливуде, когда выходит Ричард Гир в мюзикле «Чикаго» и поёт, и танцует, не будучи артистом мюзиклов, или Хью Джекман, который, кстати, играл во многих постановках Бродвея, или даже Рассел Кроу, от которого вообще никто не ожидал вокальных навыков. И таких много – Саша Барон Коэн, Эмма Уотсон.

И, несмотря на то что для них главное – Голливуд, кино, они всё равно раскрывают свой особенный талант именно на Бродвее. Наши звёзды экрана тоже пойдут в мюзиклы, потому что они поймут: это самое сложное испытание для артиста, где нужно уметь делать абсолютно всё.

— Где и кем вы себя видите через 10 лет?

— Я себя уже просто не вижу через 10 лет, не понимаю, где я буду даже через год. Просто сейчас всё настолько непредсказуемо, что планировать очень сложно. Три года я думал поставить в Америке что-то на космическую тему, с исторической точки зрения. Про противостояние СССР и США, гонку за космос. Гагарин, Алан Шепард, Нил Армстронг, Леонов, «Спутник»... И думал, что можно было бы создать какое-то лайф энтертеймент-шоу, с большим количеством музыки.





Построить ангарный театр где-то во Флориде рядом с Kennedy Space Center, где находится сам космодром. Туда приезжает много туристов, смотрят все эти ангары, стартовые комплексы и космические аппараты, в общем это такая горячая точка посещений. И вот все эти миллионы туристов могли бы днём изучать историю и достопримечательности, ну а вечером посмотреть шоу на эту же тему.

Также думал ставить ещё одну постановку на Бродвее, но сейчас всё так поменялось! Нужно ещё посмотреть, что будет в Америке в ближайшее время, потому что то, что там происходит последние пару лет, вообще не поддаётся рациональному объяснению.





Такое ощущение, что все базовые американские ценности, вся стабильность пошатнулись вместе с уверенностью в завтрашнем дне. Так что пока на данный момент у меня есть идея сделать «Jesus Christ Superstar» в формате театрализованного рок-концерта на арене. С минимумом декораций, так как в основном всё будет построено на видеоконтенте и самих артистах. Так что можете ожидать эту постановку в 2021 году.