Советы от доктора Чехова

Известный факт: на свежем воздухе, в атмосфере праздного безделья женщина и мужчина сходятся гораздо легче. К тому же этому способствуют легкомысленные дачные одежды – вместо строгих платьев и глухих сюртуков.

Антон Павлович Чехов писал в «Осколках московской жизни»: «Каждое лето москвички решаются “ещё на один последний шаг” и читают “ещё одно последнее сказанье…” Они едут на дачи. На дачах они постятся “для талии”, трепещут перед загаром и ждут. Папеньки терпеливо сыплют деньгой, маменьки просят знакомых представить им “этого молодого человека”, молодые человеки на правах женихов преисправно съедают даровые обеды и вечернюю простоквашу, дипломатия работает во все лопатки, но... всё это тщетно.

Женихи себе на уме. Он удит с ней в лужице пескарей, ездит в город с поручениями, невинно амурничает, но не более и не далее». Сам Чехов у себя на даче в подмосковном Бабкине примерно так же вёл себя по отношению к красавице, актрисе и певунье Лике Мизиновой. 

Он же составил и полушутливые-полусерьёзные «Дачные правила». Всего пятнадцать пунктов, девять из которых относились именно к обольщению: 
«Купаясь в реке, не стой спиной к берегу, ибо на последнем в эту пору могут находиться дамы».
«Прыщи на губах от частых поцелуев излечиваются не столько мазями, сколько назиданиями родителей и опекунов».
«Живи, плодись и размножайся».

«Ещё совсем светло»

Валерий Брюсов даже сочинил целую пьесу под названием «Дачные страсти»:
«Таля. Я вовсе не переменилась, всё такая же.
Гитарин. Так позвольте поцеловать... По-старому!
Таля. Отстаньте! Ещё совсем светло».

Шарады и фанты, чаепития в саду и ловля рыбы, варка варенья и плетение венков, велосипедные прогулки и катание на лодке – всё это волновало и искрилось.

Два героя Бунина беседовали:
– И конечно, скучающая дачная девица, которую ты катал по этому болоту?
– Да, всё как полагается. Только девица была вовсе не скучающая. Катал я её всего больше по ночам, и выходило даже поэтично.
А вот рассказ того же Бунина «Кума»: «Хозяйка чистит на варенье ягоды. Друг мужа, приехавший на дачу в гости на несколько дней, курит и смотрит на её обнажённые до локтей, холёные, круглые руки. Смотрит и говорит:
– Кума, можно поцеловать руку? Не могу спокойно смотреть.
Руки в соку, – подставляет блестящий локоть».

На даче позволено всё. Ну, почти.

Судебное разбирательство

Были даже серьёзные преступления, связанные с флиртом. Но воспринимались они на даче как простая шалость.

В 1914 году дачевладелец, господин Гейнцендорф, сдал комнату господину Эбергарду. И с огорчением заметил, что тот ухаживает за его женой. Ситуация усугублялась тем, что Гейнцендорф должен был Эбергарду тысячу рублей. И коварный соблазнитель, когда Гейнцендорф пытался пристыдить его, всякий раз напоминал об этом.

Тогда несчастный муж подкараулил парочку и попытался облить её серной кислотой. Но промахнулся. Тогда он вытащил свой револьвер.

А револьвер подействовал. Эбергард пообещал не только прекратить свои амуры, но даже вернуть Гейнцендорфу вексель на тысячу рублей.

Всё бы так и закончилось миром, но дело дошло до урядника. Гейнцендорфа обвинили в покушении на убийство. Состоялся суд.

«Обвиняемый сам себя защищал и очень развлекал публику подробностями дачного романа, – писал "Петербургский листок". – Присяжные заседатели вынесли ему оправдательный приговор».

Охотники за наготой

Впрочем, не все решались на флирт. «Петербургская газета» сообщала в 1910 году: «Преобладающий элемент среди дачных купальщиков составляют дамы. Обыкновенно, в наших дачных местах воды очень мало, но на безрыбье и рак рыба, дамы полощут своё изнеженное тело в маленьких речонках и просто в болотах, громко, по-дачному называемых прудами. Дачные фотографы специализируются на засадах близ мест купанья».

Один такой любитель, совершая постоянные прогулки с портативным «Кодаком» по дачным местам Саблина, Павловска, Ораниенбаума и Сестрорецка на протяжении четырёх лет, создал огромную коллекцию подобных снимков. Лучше бы он целовался всё в тех же кустах, где орудовал «Кодаком».