Друзья и студенты часто обращаются ко мне с просьбой «дать почитать что-нибудь по истории». Их можно понять: времена, когда за проверенным знанием шли в библиотеку, на страницы энциклопедии, в Академию наук, увы, ушли. Теперь вместо этого – телеграм-каналы, Википедия и вертлявый блогер собирает  миллион лайков, хотя несёт подчас откровенную антинаучную чушь. На этом фоне хорошие книжки про историю – на вес золота.

Накануне Дня Победы я выбрал несколько книг, которые надо обязательно перечитать сегодня, чтобы не потерять голову в мире бушующих военных (и антивоенных) страстей. При этом я разобрал книги на три пары – в каждой одна документальная, а другая художественная. Для стереоэффекта.

Начать погружение в историю предлагаю с книг Орландо Файджеса «Крым. Последний крестовый поход» и «Севастопольские рассказы» Льва Толстого.



Про Крымскую войну 1853–56 гг., вписавшую в анналы памяти оборону Севастополя, подвиги матроса Кошки, Малахов курган, полевую хирургию врача Пирогова вроде бы все знают. Но едва ли многие сейчас точно скажут, из-за чего началась Крымская война, чем она закончилась, кто против кого и за что воевал, почему Севастополь был сдан, но при этом стал городом русской воинской славы.

А между тем вспомнить Крымскую войну сейчас самое время, и очень интересно сделать это по книжке, написанной западным историком: 61-летний англичанин Орландо Файджес – один из лучших на сегодняшний день специалистов по России. Скрупулёзно описывая как предысторию войны, так и её ход, а в особенности реакцию на неё в западном обществе, автор показывает, как для Англии и Франции война против России под предлогом защиты Османской империи от «русской угрозы» на самом деле стала удобным поводом решить свои внешнеторговые и внутриполитические задачи, замаскировав их под тогой высокопарного «крестового похода в защиту свободы и европейской цивилизации от «варварской и деспотичной России, угрожающей всему миру». Ничего вам эта риторика не напоминает?!



Файджес обильно цитирует памфлеты и карикатуры на тему того, как «русский тиран угрожает миропорядку», а «грубая сила» – «правилам» и «ценностям» просвещённого мира. Особенно показательна выпущенная в разгар войны, в 1854 году, в Париже книга карикатур Гюстава Доре «История Святой Руси», в которой всё наше прошлое, от Рюрика до битвы за Севастополь, изображено как растянувшийся на века инфернальный карнавал недочеловеческого сброда.

Именно глубинная русофобия Европы и особенно Англии, утверждает английский (!) историк Файджес, стала фундаментальной причиной Крымской войны.

Эта русофобия, иррациональный страх перед Россией как страной (процитируем Файджеса) «дикой, агрессивной и по самой природе своей захватнической, но вместе с тем хитрой и коварной», господствовала в умах «просвещённого общества» Старого Света веками, достигла пика в годы Крымской войны, но никуда не делась и после неё, благополучно перешагнув и в двадцатый, и, как мы видим сегодня, в двадцать первый век. И забывать о ней, при всей нашей любви к благам западного мира, «мерседесам» и «шабли», никогда не стоит!



А «Севастопольские рассказы» Льва Толстого я советую перечитать в наши дни, потому что это блестящая проза о подвигах русских солдат, не знающей разбора фатальной жестокости войны и о том, что даже в этих условиях надо не терять человеческий облик, улыбку, оставаться самим собой.

Следующая пара книг: «Великорусский пахарь»  Леонида Милова и «Жизнь моя, иль ты приснилась мне» Владимира Богомолова.

«Почему Россия не Запад, почему у нас не так, как в Париже», – любили вздыхать мы раньше, в эпоху регулярных авиарейсов, возвращаясь в воскресенье вечером в Шереметьево. Мощнейшая и, увы, малоизвестная на фоне псевдоисторической макулатуры про «империю, которая должна умереть», книга «Великорусский пахарь» академика Леонида Милова это легко объясняет.



Да потому, говорит Милов,  что, в отличие от стран Европы, омываемых тёплым Гольфстримом, в России за короткое лето крестьянину нужно было и распахать поле, и засеять его, и сделать операции по обработке, затем сжать и убрать. Эта пора в русском языке и называлась страдой, то есть страданием. В России холоднее, поэтому необходимых потребностей в несколько раз больше, чем на западе Европы, а вот условия для их удовлетворения гораздо сложнее и хуже. И эти условия, продиктованные климатом, вели к формированию общества, ориентированного на выживание в неблагоприятных условиях.

А что для этого нужно? Во-первых, экстенсивная экономика. Во-вторых, механизм жестоких форм создания и изъятия продуктов крестьянского труда – крепостничество. Которое, в свою очередь, возможно лишь при развитии авторитарной государственной власти – самодержавия. И наконец, необычайно сильное участие государства в хозяйственно-экономических делах.



Если в США на прерии Дикого Запада шли свободные фермеры-пионеры, то в России крепости-города на юге и юго-востоке, грандиозные оборонительные сооружения, каналы, фабрики, заводы, верфи и даже железные дороги всегда строило государство. В условиях российского климата и расстояний без подневольного труда сотен тысяч государственных и помещичьих крестьян, перемещений мастеров-металлургов, оружейников, каменщиков, купцов и т. д. совершить всё это было невозможно.

И так продолжалось десять веков – и  лишь к концу 20-го века, когда при Брежневе мы стали продавать за доллары нефть и газ, а основное население переехало в города, наконец прекратилось. То есть великий исторический переход произошёл всего-то полвека назад.

А убедиться в этом всём можно, прочитав автобиографический роман Владимира Богомолова «Жизнь моя, иль ты приснилась мне». Это тот самый Богомолов, который написал лучший детектив о Великой Отечественную войне «Момент истины», по мотивам которого снят прекрасный фильм «В августе 44-го», его всегда показывают на 9 Мая.



«Жизнь моя» – произведение в совсем другом жанре, пронзительный документальный роман об армейских буднях, о том, как советские воины-победители, вчерашние мальчишки, офицеры-разведчики берут в цветущем мае Берлин, молодые, здоровые, счастливые, верят, что так будет вечно, но вскоре оказываются на войне с Японией, а оттуда лишённая сантиментов военная машина перебрасывает их за полярный круг – и победители Европы вынуждены вгрызаться в вечную мерзлоту Чукотки, повторяя тем не менее слова из старинной офицерской молитвы: «Нас много, а Россия одна!.. Смерти нет! Всё пройдет, и мы пройдём, а Россия останется!..» 

И, наконец, третья пара книг, рекомендуемых мной для прочтения: «Воспоминания» князя Александра Дмитриевича Голицына и «Старик» Юрия Трифонова.

Воспоминания князя Голицына, политика, предводителя харьковского дворянства, члена совета правления Русско-английского банка, члена 3-й Государственной думы, вынужденного покинуть Россию в ходе гражданской войны, я раньше советовал всем, кто хотел понять причины и ход крушения империи Романовых в 1917 году. А сегодня с улыбкой рекомендую всем новоиспечённым беглецам и политэмигрантам. Пусть почитают.



Приведу лишь один фрагмент: «У нас на родине, когда сад начинал зацветать, в открытые окна нашего дома по мере победного шествия весны врывались периодически волны душистого эфира. Вспомнить только этот одуряющий запах зацветающей черемухи, первого предвестника весны. Кстати, я черемухи здесь, в Европе, нигде не видел. А разве можно равнять по силе запаха и яркости цветов нашу сирень со здешнею чахлой, бледной пародией на сирень? Нет. Разве можно сравнить наступление и прохождение времён года с тем, что имело место у нас на родине? Насколько ярче и определённее они обозначались у нас в России. Каждое время года резко отличалось от предыдущего, и его наступление характеризовалось определёнными явлениями… Здесь же всё настолько перепутано, что определить рубежи между временами года не представляется возможным».

О том, через что пришлось пройти нашей стране в ту пору гражданской войны (а было это всего лишь навсего сто лет назад – срок с точки зрения истории ничтожный!), написано много.



Но я бы ещё посоветовал прочитать роман Юрия Трифонова «Старик». В основе сюжета – воспоминания ветерана, доживающего свой век на подмосковной даче среди сварливых и никчёмных родственников, о юности, пришедшейся на страшные и прекрасные одновременно годы революции и гражданской войны на Дону, где были перемешаны ужас и нежность, романтика и жестокость, искренность, ненависть и, конечно же, любовь.

Это книга о том, что ничего в мире, особенно русском, не бывает простым и чёрно-белым, у всего есть множество измерений и не стоит никогда и о чём, в особенности когда речь идёт о родине и её истории, судить по навязанным кем-то шаблонам. Очень своевременная книга!