Мы записали этот интереснейший диалог, в котором Хабиб рассказал о своём пути в профессиональном спорте, описал взгляд Путина и порассуждал о том, как выгодно вырастить огурцы на Кавказе.
Начну с того, что я очень рад вас видеть. Мне гораздо больше нравится общаться с молодёжью, с детьми, чем, например, с журналистами.
Хочу отметить, что большинство людей меня знают исключительно как бойца и редко меня видят иначе как в октагоне, но лично для меня первостепенной всегда была учёба, и только потом – спорт.
Я старательно и с интересом изучал языки, историю, географию (хотя по математике и физике у меня были не такие хорошие оценки).
И до сих пор я продолжаю учиться и уверен – получать образование можно и нужно в любом возрасте.
Всегда ставьте учёбу на первое место, потому что, если у тебя есть мышцы, но нету мозгов, тогда будут проблемы.
А если у тебя есть мозги, но нету мышц, проблем у тебя будет существенно меньше, ты всегда найдёшь, чем заняться, и не потеряешься в этой жизни.
А вообще хорошо, когда есть и то, и другое – не каждому дано, но это большой плюс.
Когда я заходил в это здание, я увидел надпись «Гимназия» – я тоже учился в гимназии, не в такой, конечно, как здесь, 38-я гимназия в городе Махачкале.
Так что, можно сказать, у нас очень много общего.
– Не вырабатывает ли занятие единоборствами озлобленности к людям и не смотрите ли вы на простых людей, как на слабаков?
– Когда ты тренируешься, конечно, какая-то энергетика скапливается. Бывает, хочется кому-нибудь «дать».
Но когда ты – профессиональный боец, когда ты всю жизнь занимаешься этим, то твои ноги, твои руки – как холодное оружие.
В России это не утверждено законодательно, но в Америке борьба очень популярна, и они вывели эту законодательную форму, работающую в суде.
Применяешь свои навыки к обычным людям – с точки зрения американского уголовного кодекса, это как бы применил к человеку нож.
Поэтому никогда этого не делаю, даже по отношению к тем, кто этого заслуживает.
Так что я не смотрю на обычных людей, как на слабаков, я смотрю на них, как на людей, которые не занимаются моим видом спорта, и не более того.
– Какую роль ваша семья и отец играют в вашей жизни и в спортивной карьере?
– Мой отец – мой тренер с тех пор, сколько я себя помню. И я не думаю, что воспитание меня во всех аспектах было лёгким делом.
Сейчас я тоже – отец и понимаю, что мой отец чувствовал по отношению ко мне. Не думаю, что в этой жизни вообще есть более важные вещи, чем семья.
– Что вас мотивирует?
– Знаете, меня часто об этом спрашивают – последнее время чаще всего в контексте того, зачем я остаюсь в спорте после того громкого боя (6 октября 2018 года Нурмагомедов победил ирландского бойца Конора Макгрегора, защитив титул чемпиона в лёгком весе UFC – ред.).
Я, если честно, мотивацию не терял, чтобы её искать. Она неизменна с детства – соревновательный дух и желание доказать, что для человеческого организма нет пределов в развитии.
– Какая самая главная цель в вашей жизни?
– Даже не знаю, одну выделить сложно. Сейчас у меня столько проектов, столько всего в голове, я даже озадачен.
Сейчас я у себя в горах построил парник, выращиваю там огурцы. И хочется, чтобы созреваемость этих огурцов пришлась на конец декабря, тогда они будут стоить 220 рублей за килограмм.
А вот в прошлом году парник вышел на март месяц, они тогда стоили где-то 80 рублей. Вот одна из целей, которые меня сейчас волнуют.
– Какой ваш бой был для вас самым трудным и что вы испытывали?
– Ну, перед трудным боем ты обычно не знаешь, что тебе предстоит трудный бой.
А вот после боя уже анализируешь, чего ты ожидал, что у тебя на деле получилось, почему так получилось: вроде бы планировал легко, а получилось тяжело, где-то недооценил, где-то недоработал, так что ошибки бывают всегда и надо проводить работу над ними.
В 2012 году у меня был бой с одним бразильцем в Лас-Вегасе (бой с Глейсоном Тибау – ред.) – вот это было тяжело.
И даже дело не в том, что я совершил какие-то ошибки. Просто мне на тот момент было 23 года, и у меня это был второй бой в UFC, а сопернику было 29 и боёв у него было 17.
Это разный уровень опыта, так что было очень сложно. И тот тест, который я прошёл, стал для меня большим скачком в росте как профессионального бойца.
– Скажите, какое самое главное качество мужчины, по вашему мнению?
– Я думаю, что выделить одно будет сложно. Нужен целый ряд качеств, и вообще я думаю, что в наше время просто оставаться мужчиной – уже тяжело.
Совершать какие-то поступки с большой буквы, сейчас такому люди удивляются: «Вот это да!» – говорят. И это показывает, что таких поступков стало меньше.
С этим у нас кризис. Честь, доброта, справедливость, милосердие, но больше всего справедливость – вот что необходимо.
– О чём вы думаете, когда смотрите в глаза сопернику перед боем?
– Вот, например, в предпоследнем бое (с МакГрегором – ред.) соперник не смотрел мне в глаза. И тогда я понял, что он не хочет видеть меня.
А до этого говорил много и в глаза смотрел, заявления делал. А когда мы зашли непосредственно в клетку, то там между нами был судья, и я тогда понял – он хочет, чтобы это просто быстрее закончилось.
И в такие моменты понимаешь, что ты уже психологически победил своего соперника. А иногда смотришь и ничего не можешь разглядеть.
Бывает, попадается психологически очень стойкий боец, глядя на которого понимаешь, что придётся долго с ним возиться и просто так он не сдастся. Как говорится, глаза не врут.
– Какое у вас есть хобби, как вы проводите свободное время?
– Люблю наблюдать за животными, но охотиться не люблю. Путешествовать люблю, но сейчас стало тяжело путешествовать – очень много внимания.
А вот, например, в Германии, в Швейцарии не так много людей тебя узнают, и там легче гулять.
– С чего вы начали свою карьеру и против кого был ваш первый бой?
– Сколько себя помню, всё время занимаюсь чем-то, у нас дома был маленький спортзал. Если честно, свой первый любительский бой я не помню – мне было пять или шесть лет, тогда я только начинал.
А первый профессиональный бой – это был 2008 год, лето, Полтава. И оттуда уже пошлопоехало.
– Какой из побед вы гордитесь больше всего?
– Когда-то в юности была большая гордость за свои победы. А сейчас это уже особого удовольствия не приносит, если сказать честно.
За исключением одного боя: того человека я с удовольствием бил (речь о бое с МакГрегором – ред.).
– Каковы ваши действия в случае проигрыша?
– Не знаю. Я не думаю, что для меня это будет большое бедствие. Будет обидно, как мужчине, конечно же, ну а что делать – это соревнование.
Выйти, проиграть – это не позор. А вот болтать, а потом выйти и ничего не сделать, вот это уже позор.
Ну вот в последнем бою был достойный противник, мне не было бы обидно, а вот этому придурку (речь опять о МакГрегоре – ред.) – было бы, наверное, очень.
– Вы когда-нибудь задумывались, что будете делать после завершения спортивной карьеры?
– Естественно, задумывался, есть планы, проекты. Мне уже 31, и моя спортивная пенсия уже не за горами. Всего пара лет осталась.
– Будет ли у вас бой с Фергюсоном и почему его отменяли четыре раза?
– Да, будет. Отменяли из-за травм, то у меня, то у него. И эта предыстория делает бой таким ожидаемым. Мы сейчас наравне – у нас 12 побед в UFC, так что бой будет очень интересный.
– Что вы испытывали, когда смотрели в глаза не сопернику, а Владимиру Владимировичу Путину?
– Я его спросил, как дела? Не устаёте от всего этого, от постоянных перелётов, от этой вечной суеты, как вы вообще всё это выносите?
Он ответил, что занимается спортом, и спорт снимает стресс, уделяет внимание здоровому образу жизни.
Такого вот face to face взгляда у нас не было, но эта пара встреч произвела на меня впечатление, что он очень устаёт. Как говорится, загнан в угол людьми.